РОМАН И ПОВЕСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ СИБИРИ

РОМАН И ПОВЕСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ СИБИРИ, возникают в 1-й пол. ХIХ в. В произведениях Н.С. Щукина, Н.И. Бобылева, Н.А. Полевого Сибирь осмыслена сквозь призму мифологемы земли изобилия, к-рая постепенно вытесняется образом-символом «гиблого места». Сюжеты и образы этих произведений в осн. определяются влиянием поэтики романтизма, слабо мотивир. поведение романтич. героя обусловлено стремлением приобщиться к «прекрасной дикости». В романах И.К. Калашникова «Дочь купца Жолобова» (1831), «Камчадалка» (1834), повестях Н.С. Щукина «Посельщик» (1834) и «Ангарские пороги» (1835) в целом выражен взгляд на Сибирь как на страну безудержных страстей и экзотич. контрастов, вместе с тем эти произведения включают отд. сиб. реалии.

Писатели-народники 1870-х гг. отказываются от изображения экзотики. Гл. тема народнич. прозы – культур. устроение малой родины. Мн. произведения писателей 1870-х гг., испытавших влияние натур. школы, имеют очерковую природу (очерки старших областников, незаконченный роман Г.Н. Потанина «Тайжане» (1872), роман М. Загоскина «Магистр» (1876), посвящ. судьбе А.П. Щапова). Н.М. Ядринцев и Г.Н. Потанин особое значение придают изображению героя – интеллигентного патриота Сибири, противостоящего экспансии купеч. и чиновной среды. Критич. оценке со стороны народников подвергаются романы, не включающие, на их взгляд, актуал. проблематику (И.В. Федорова-Омулевского «Шаг за шагом» (1870), И.А. Кущевского «Николай Негорев, или Благополучный россиянин» (1871)). Особые надежды областники возлагали на Н.И. Наумова, изобразившего жизнь сиб. деревни и создавшего образы старателей (сб. «Сила солому ломит», повесть «Паутина»). Однако очерково-натуралистич. установка не позволила Наумову, достигшему наибольшей известности в 1870-е гг., подняться над ср. уровнем народнич. беллетристики.

Сиб. картину мира создавали в нач. ХХ в. ученики Г.Н. Потанина – Г.Д. Гребенщиков, А.Е. Новоселов, В.Я. Шишков. Повесть А.Е. Новоселова «Беловодье» (1917) посвящена теме старообрядчества, причем поиски «чистой земли» заканчиваются катастрофой. 7-томная регион. эпопея Г.Д. Гребенщикова «Чураевы» (1910–50-е гг.) соединяет жанровые принципы ист. хроники, семейного и филос. романа и посвящена не столько теме разрушения старого уклада, освещению негатив. сторон новой рус. смуты, сколько поискам подлинной веры. «Угрюм-река» В.Я. Шишкова, использовавшего фабулу романа А.М. Горького «Дело Артамоновых», также тяготеет к типу панорам. романа. Романы «Ватага» В.Я. Шишкова (1923) и «Былина о Микуле Буяновиче» Г.Д. Гребенщикова (1924) имеют мотивные переклички: прозаики, жившие к тому времени в разных странах, увидели в Гражданской войне «озверение» политически наивного, соблазненного утопиями сибиряка. Повесть «Егоркина жизнь» Г.Д. Гребенщикова (1950-е гг.) можно считать предвестием расцвета т. н. неопочвенничества («деревенской прозы»). Зачинатели сов. прозы В.В. Иванов, В.Я. Зазубрин, Л.Н. Сейфуллина соединяли в своих повестях и романах натурализм с романтич. отрицанием традиции. Далее в прозе сов. Сибири доминирует регион. эпопея, героизирующая революцию, Гражд. войну и коллективизацию: «Даурия» и «Отчий край» К.Ф. Седых; «Повитель», «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов» А.С. Иванова; «Хребты Саянские» и «Философский камень» С.В. Сартакова; «Строговы», «Отец и сын», «Сибирь» Г.М. Маркова и др. Стилистич. поиски более наглядны в сиб. ист. романах А.Т. Черкасова (цикл «Люди тайги»), Е.Н. Пермитина, Е.А. Федорова, С.В. Сартакова, А.Л. Коптелова, Н.П. Задорнова. С 1959 издается 20-томная «Библиотека сибирского романа», с 1966 – «Библиотека дальневосточного романа». В 1950–70-е гг. преобладает «производственная» лит.: повести и романы А.Н. Волошина, А.Л. Коптелова, Г.Е. Николаевой, А.Д. Коптяевой, на их фоне аналитичностью и психологизмом выделяется роман О.М. Куваева «Территория» (1974). Роман В.М. Шукшина «Любавины», повести В.П. Астафьева (прежде всего автобиогр. трилогия «Последний поклон», «Царь-рыба» и «Зрячий посох», а также «Печальный детектив»), В.Г. Распутина и романы С.П. Залыгина вывели лит. Сибири на уровень классики. В 1960– 80-е гг. сиб. проза преодолевает провинциализм, что связано и с жанрово-стилевыми поисками, и с появлением новых героев: маргинал-отщепенец, браконьер, уголовник сложной судьбы, «раскрестьяненный» мужик и философствующий «чалдон». Обновление наблюдается и в русскояз. прозе нац. лит. народов Сибири. Если идеал сталин. эпохи – выдвиженец, ликвидировавший этнич. традицию, культур. идентичность малого народа, то теперь доминирует тип возвращающегося блудного сына (Ю.С. Рытхеу, Г.Г. Ходжер, Ю.Н. Шесталов, Н. Неркаги и др.). Идиллич. мотивы сменяются картинами разлома, мотивами соблазна и блуждания, преобладающий пафос – элегический, покаянный. Сиб. картина мира создается в духе традиционализма, в прозе Сибири ХХ в. модернистские формы остаются маргинальными, в кон. века доминирует филос.-экол. проблематика, идеи космизма.

Лит.: Постнов Ю.С. Русская литература Сибири первой половины ХIХ в. Новосибирск, 1970; Очерки русской литературы Сибири. Новосибирск, 1982; Якимова Л.П. Многонациональная Сибирь в русской литературе. Новосибирск, 1984; Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь: Регионализм в истории русской литературы. Красноярск, 1992; Сибирский текст в русской культуре: Сб. статей. Томск, 2002; Серебренников Н.В. Опыт формирования областнической литературы. Томск, 2004; Анисимов К.В. Проблемы поэтики литературы Сибири ХIХ – нач. ХХ в.: особенности становления и развития региональной литературной традиции. Томск, 2005.

А.П. Казаркин